Ничто Гроуссовское нам не чуждо! Innervisions в Челябинске

На прошлой неделе в Доме архитектора прошла программа московского проекта Innervisions (в рамках «Фотофеста-2016»). К сожалению, мне повезло попасть лишь на ее вторую часть — на персональные выставки Александра Слюсарева, Артёма Житенёва, Александра Гроусса, Андрея Крашеницы (видео), на слайд-фильм Георгия Пойлова «Русское простое».

Стрит-фото (в случае Крашеницы еще и стрит-видео) — это вовсе не та фотография, с которой я чувствую себя спокойно. Быть может, потому, что она в гораздо большей степени отвечает таинственной природе Фотографии, чем абстрактная или постановочная, и потому с ней сложнее. Во всяком случае, у стрит-фото есть задача, сущностная для фотографического искусства вообще. Просто не все «уличные» фотографы этой задачей интересуются и не каждому она по плечу.

Кажется, что снимать стрит-фотографию легко. Городские улицы и в центре, и на окраинах, и в Нью-Йорке, и в Челябинске, и в подмосковном Одинцово, полным-полны сюжетов, характеров, драм, анекдотов, цветовых аккордов, пластических событий и политических аттракционов. Цифровая аппаратура становится все более чувствительной к «кайфу пустяка» (А. Слюсарев), девушки с каждым новым сезоном становятся все красивее и смелее, фриков на улицах все больше, витрины и баннеры все занятнее, а стрит-арт работает на руку стрит-фото.

Но вот что говорит Александр Слюсарев:

В принципе я фотографирую не ситуацию, а жест. То, что характерно для улицы, но только не с точки зрения литературного содержания

Я понимаю — не с точки зрения анекдота. Метафизическая задача слюсаревских фотографий, по-моему, совпадает с сущностной задачей стрит-фото.

Вот что говорит Ирина Катаева:

У меня никогда не было задачи снять что-то определенное, интересно просто что-то встретить. Камера как инструмент фиксации действительности, особенно когда реальность ведет себя странно. Эти ощущения, что здесь что-то не так, что тени скрывают связи, а свет нарочито показывает неважное

«Что-то не так» и «странно» — это либо лукавство художника, точно знающего, ради чего он нажимает на спуск, либо сигнал зрителю о том, что его лингвистические способности здесь не пригодятся. Стрит-фотографию не перескажешь.

И вот что говорят кураторы проекта Innervisions

Смысл проекта — изучение сегодняшней фотографии, как способа визуального осмысления окружающего, а также поиск связей между документальной фотографией среды и, например, проектной фотографией

Для меня стрит-фото — двойное волнение. Во-первых, это излюбленное место фотографического «пунктума», логически необъяснимого и болезненно-остро ранящего. Почему так магнетически действуют, скажем, снимки Брюса Дэвидсона, Вивиан Майер, Сола Лейтера, Рене Бурри, некоторые снимки Картье-Брессона. Не потому, что это Нью-Йорк, Сан-Пауло, Мадрид. А потому что поток фигур, жестов, отражений, архитектурных элементов, машин, уличных деталей, световых состояний, не поддающихся называнию, в какой-то момент, точно угаданный фотографом, замирает в констелляции, передающей экзистенциальную тайну, жизненно важную для меня и для каждого. Наверное, это и называется метафизикой стрит-фото.

Тут, видимо, нужен исключительно чуткий фотографический глаз, чтобы одновременно видеть бесчисленные сплетающиеся-расходящиеся струи уличной жизни и Единое, в невидимых пределах которого они вьются. И нужно исключительное чувство ритма — музыкальное, этическое, онтологическое — чтобы в момент апогея этот поток остановить (ос-та-но-вить — какое длинное слово для мгновенного щелчка затвора) и отделить от физической реальности совершенную нотную запись ее метафизической музыки.

Другое слово для хорошей стрит-фотографии — мизанкадр. Термин режиссерский, хотя на долю фотографа выпадает не располагать фигуры в пространстве кадра, а видеть и ждать, когда эти фигуры совпадут в метафизическом отношении и в выразительной пластической гармонии.

Все становится понятнее, когда я смотрю на фотографии Александра Гроусса.

Точками, остриями фотографического поля у Александра Гроусса часто становятся пластически схожие элементы, которыми отмечено большинство фигур на снимке:

• по-разному выразительный жест руки, касающейся головы,
• ужимка, одновременно тронувшая губы двух женщин и девочки, не связанных в кадре никаким другим отношением, даже не замечающих друг друга,
• взгляды, направленные по-разному, но с одинаковым вниманием внутренней сосредоточенности,
• положения тел, поставленных уличным распорядком в одну и ту же ситуацию паузы, ожидания,
• равная драматическая интенсивность душевного состояния и световой среды,
• состояние мира (в том числе — метеорологическое) охватывающее и метафизически объединяющее человеческие фигуры…

Часто на фотографиях Гроусса схвачена перекличка феноменологических персонажей, например, легкого струения и плотной устойчивости зеленого цвета, монументальной витражной прозрачности и едва заметного тусклого блика красного.

В момент, когда Гроусс нажимает на спуск, эти экспрессивные острия соединяются невидимыми линиями в созвездие: в этическую мысль или эстетическую поправку к закону.

Назвать это уличной фотографией? Конечно. Какая еще фотография дает нам такое прекрасное разнообразие пространств и мест, лиц и положений, характеров и ситуаций, случайностей и ритуалов? Какая еще может путем фотохимического или электронного анфлёража создавать неповторимые визуальные ароматы: Париж, Мадрид, Нью-Йорк, Петербург, Одинцово.

С такой же уверенностью ее можно назвать метафизическим театром (театром, где актеры и декорации не ведают, что они — актеры и декорации).

С такой же уверенностью — философией, платоновской философией, выводящей из толчеи повседневности идею жизни, из толпы людей — человеческую сущность.

Автор: Ольга Конфедерат

Источник: fiskusstvo.blogspot.ru

Фото: Александр Гроусс