Александр Петросян: «Я живу под девизом „Не быть говнюком“»

Один из самых известных в России мастеров жанра уличной фотографии Александр Петросян — о том, почему он соглашается снимать свадьбы, несмотря на подтрунивания коллег, что хорошего может выйти из постановочной съёмки и как снимать на улице и не получить по морде.

Вы известны в первую очередь своими уличными фотографиями. Сегодня всё чаще говорят, что этот жанр в полном упадке, что он не приносит никакого заработка. Это действительно так?

Я готов согласиться с этим. Стрит-фото всё-таки узкоспециальный жанр, и у него очень низкий КПД: ты можешь дни потратить, чтобы снять единственный кадр, а коммерческой востребованности у такой фотографии нет. И ценится она только среди таких же любителей жанра. Я не знаю, честно говоря, где нужна стрит-фотография, где за неё могли бы заплатить деньги. Рынок продажи фотографий в галереях у нас достаточно вялый. Продаются в основном какие-то концептуальные работы раскрученных фотографов.

Вы когда-то давно рассказывали, что ваши самые популярные фотографии, которые принесли самый большой заработок, — это виды Петербурга для календаря. С тех пор ничего не изменилось?

Ну, не то чтобы самый большой. Самый большой заработок для фотографа — это когда съёмку заказывает какая-то крупная компания. К примеру, мне заказывали фотопроект к юбилею концерна Evraz. Я ездил по четырём континентам, по разным странам, всё это хорошо оплачивалось, и это был самый большой заказ за всю мою жизнь. Календари и прочие видовые формы сейчас тоже приходят в упадок, потому что сам вид календарей как носителя уходит в небытие. Меньше гораздо покупают открыток, календарей и фотокниг. Это прошлый век. Ну и общее ухудшение экономической ситуации тоже сказывается.

Что же тогда делать фотографу-то, раз всё приходит в такой упадок? Снимать бесконечно репортажи и буклеты к юбилеям?

Знаете, а репортаж сейчас тоже не востребован. Количество СМИ стремительно сокращается. И если где и нужны сейчас репортажи, то только в интернете, но там они почти не оплачиваются. Существует риторический вопрос: «Что делать фотографу?» Каждый выживает как может, барахтаясь в водовороте стремительно сужающегося рынка. Нет универсального ответа.

Выходит, заказов всё меньше, при этом не каждый заказ в профессиональном кругу считается приемлемым. Что вообще считается стыдным в фотосообществе?

Когда-то коллеги надо мной подтрунивали, что я снимаю свадьбы. Считается, что снимать свадьбы, садики и школьные мероприятия — это не круто. Ну, бытовуха. Но моё мнение: любая работа, если она хорошо сделана, заслуживает уважения. Каждый на своём месте должен делать свою работу хорошо.

Если к вам сейчас подойти с предложением снять свадьбу, вы согласитесь? Или вам это уже неинтересно?

Соглашаюсь, если меня устраивают расценки. И если заказчики согласны, что я буду работать по своим правилам. Я сразу говорю, что мне нравится прямая репортажная фотография, и я сразу предупреждаю, что не буду делать фотографии а-ля «невеста держит жениха на ладошке».

Ищете на свадьбах всё тот же абсурд, что и в других съёмках?

Нет-нет, это довольно однобокое толкование. Раньше в моих фотографиях присутствовал гротеск, и это казалось интересным. В начале нулевых я работал в конторе, где заказы на съёмку свадеб выдавались по квитанциям в больших количествах. Иногда в день было по четыре свадьбы. В итоге это превратилось в ежедневную обязаловку, как будто ты не фотографируешь, а детали на станке вытачиваешь. И вот ты пытаешься не сойти с ума и развлекаешься тем, что смотришь на это не только со стороны классических фотографий, которые нравятся заказчикам, но и пытаешься сделать что-то такое, что, может быть, им не нравится, но то, что тебе в этом видится. Ну, и у меня возникла идея снимать побочные эффекты, а не то, что обычно снимается на заказ. Это не обязательно должен быть абсурд, чернуха или жёсткий стёб — жизнь ведь намного шире. Просто не хочется приторности и слащавости.

Соглашаюсь снимать свадьбы, если заказчики согласны, что я буду работать по своим правилам.

Звучит так, будто вы оправдываетесь за то, что свадебные снимки выглядят стёбными. Вы вообще каким себя считаете — добрым или злым?

Если откровенно, трудно сказать. По-крайней мере, я живу под простым и грубым девизом: «Не быть говнюком». Я стремлюсь ему следовать: не навредить, не сделать плохо. Уклонись от зла — сотвори добро. Я всегда стараюсь делать одно, но получается другое. И хочется, чтобы получалось как минимум не плохо.

Может, вы слышали отзывы о себе в кругу коллег. Каково им с вами работается?

У меня есть куча недостатков, о которых я знаю и которые я стараюсь преодолеть. Мне сложно сразу прислать всю съёмку: хочется отобрать лучшее, а остальное отсеять. Из-за этого страдает скорость передачи в редакцию. Коллеги жалуются, что я лезу к кому-то в кадр. Хотя когда горячая съёмка, то все лезут к кому-то в кадр. Мне не всегда интересно снимать действие как оно есть. Доходит до того, что я приношу мало снимков, потому что я пытался снимать что-то не про само действие, а про своё ощущение от действия. Хотя правильнее снимать и то и то. Но меня иногда заносит слишком далеко от темы.

Давайте поговорим про вашу новую книгу, «Кунсткамеру». Почему такое название, и о чём она?

Это моя вторая книга. С моей первой книгой, которая называлась «Питер», была такая история: издательство «Медный всадник» решило сделать нетуристическую книгу, что для них было необычным экспериментом. И совершенно неожиданно эта книга оказалась успешной. Было даже два тиража. Но с тех пор утекло много воды, изменилась экономическая ситуация, и издательства уже не могут себе позволить рисковать. Мне вновь поступило предложение сделать книгу, но единственный возможный способ, если у вас нет спонсора, — собирать предоплату.

В книге «Кунсткамера» мы собрали все фотографии, которые попадают под категорию из ряда вон выходящих, неожиданных, парадоксальных. Кунсткамера — это ведь коллекция редкостей. Также и книга — это фотографическая коллекция каких-то курьёзов, странностей и необычных вещей из повседневности.

Я помню, как в «Школе злословия» ведущие всё удивлялись, где вы находите эти сюжеты, как на вас липнет весь этот сюр. Вот и мне интересно: ваша жизнь — она похожа на ваши фотографии, которые наперекосяк?

С одной стороны, у меня довольно спокойная жизнь. Она не наполнена приключениями. Я редко бываю в интересных командировках. В основном я всё время нахожусь в одном и том же городе, в небольшом радиусе, где происходят одни и те же события каждый год, одно и то же пространство, тот же пейзаж, те же люди. И именно на этом ровном фоне острее видится что-то такое непривычное, чего не ожидалось. Всё повторяется, ко всему привыкаешь. И интуитивно мозг ищет что-то из ряда вон. Это такой способ преодолеть рутину.

Вам проще снимать в родном городе или когда вы в командировках?

Так складывается, что я чаще всего здесь. Будет возможность снимать где-то ещё — я с радостью. Мне такая возможность предоставляется, но не так часто, как хотелось бы.

Вас когда-нибудь били за съёмку?

Эксцессы бывали. На моих мастер-классах часто спрашивают, как снимать незнакомых людей так, чтобы не получать при этом по морде. Я всегда говорю, чтобы читали классиков фотографии, у которых всё сказано.

Но способы же у них у всех разные: кто-то незаметно снимает, а кто-то шокирует…

Именно. А чем больше у тебя способов приспособиться к ситуации, тем ты больше защищён. Хорошо бы и свои какие-то выработать. Это нужно психологически чувствовать всегда. Этот момент «икс». Чаще всего я просто чувствую, что надо снизить градус остроты. Меня не били по голове за мои съёмки, чаще мне везёт, и острые ситуации оказываются менее травмоопасными, чем могли бы быть.

Герои ваших фотографий обижались на вас?

Много раз. Бывало, что опубликуешь где-нибудь фотографии людей в какой-то ситуации, а они приходят и требуют фотографа на растерзание. Интересно, кстати, что теперь фотограф никому не нужен: сразу требуют денег в качестве компенсации. В Германии я обратил внимание, что местные фотографы боятся снимать стрит-фото. Любой ведь теперь в гугл-идентификаторе может ввести своё изображение, найти себя на твоей картинке, которая где-то размещена, и подать иск. Причём закон там соблюдается, фотографы платят штрафы, и довольно существенные. У нас, к счастью, пока такого нет. Считается, что уличное пространство — оно не запрещённое для фотографирования людей. Но тем не менее чем дальше, тем больше претензий предъявляют.

А вы что делаете, когда не дают снимать?

В случаях, когда человек на улице капризничает и открыто выражает неудовольствие, что ты его снимаешь, руку к камере тянет, отворачивается или возмущается — в таких случаях, конечно, снимать и не надо. Другое дело — съёмка видовых фотографий. Городской пейзаж уже снят-переснят всеми. Тут приходится пускаться во все тяжкие, чтобы куда-нибудь залезть и снять его с какой-то необычной стороны. Чаще всего это какие-то закрытые или полузакрытые объекты. И вот тут уже приходится преодолевать препятствия.

Меня не били по голове за мои съёмки, чаще мне везёт.

С цензурой вы сталкиваетесь?

Еще:  Алексей Гунькин и Александр Гривин. Фотопроект «Пляж / The Beach»

Есть такие кадры у меня, которые просто не берут в издание, где я работаю. Тут дело не только в политической цензуре, но и в самоцензуре, или моральной цензуре. Ты можешь снять остросюжетный кадр, который по этическим причинам выкладывать просто нехорошо. Мне кажется, иногда лучше что-то не снять, чем эта карточка потом будет тебе глаза мозолить и провоцировать внутреннее смятение: выставить — не выставить. Хотя с другой стороны, если кадр не снять, потом будешь жалеть об этом. Тут очень тонкая этическая грань. Просто нужно руководствоваться принципом «не навреди».

Были разговоры о том, что вы используете фотомонтаж на своих снимках Петербурга. Это правда?

Для тех фотографий, которые я делал для календарей и открыток, мне иногда приходилось вставлять небо красивое. В этом жанре фотомонтаж допустим, и я это делал. Другое дело, когда снимаешь репортаж — там я отдаю кадры такими, какие они есть, делаю с ними что-то совсем минимальное.

Бывало такое, что сняли постановочный кадр, а выдали его за случайный?

Бывало, что я снимаю постановочный кадр, а реакция на постановку получается непредсказуемой. И кадр становится ценным, потому что ты ставил одно, а всё пошло не так. И вроде бы получается, что это не постановка, а реакция на постановку, побочный эффект.

Для вас фотография — это искусство или ремесло?

Уметь слепить красивую картинку, чтобы она нравилась, — это владеть ремеслом. Если ты уже некоторое время этим занимаешься, знаешь, на что реагирует публика, ты можешь заготавливать такие картинки, которые будут нравиться. Но самому тебе они уже не будут нравиться, потому что ты понимаешь механизм, и это не интересно совсем. А искусство начинается там, где этот самый фактор случайности вмешивается. Когда происходит то, чего нельзя было ожидать и спланировать. Это подарок свыше, это искусство.

Вы часто слышите шутки про вашу фамилию?

В своё время, когда я только начинал в какой-то там газете, меня постеснялись напечатать под моей фамилией и подписали Петей Александровым. Бывает, что кто-то скажет что-то вроде: «Чего взять с фотографа с фамилией Петросян». Но я к этому спокойно отношусь. Это не главное. Снимаешь ты не потому, что хочешь получить оценки или денег заработать (хотя поэтому, конечно, тоже), а потому что все же знают, что это приносит удовольствие, когда что-то получается. Это совершенно наркотический эффект, на него подсаживаешься и жаждешь его получить снова и снова. И это уже какая-то часть меня. Фотоаппарат — это часть тела, с помощью которой я и существую.

Источник: birdinflight.com

Автор: Ольга Осипова